The eternal wanderer. The observer. Truth seeker.
Написано Владиславом Петровичем для выступления по поводу присуждения премии
"Аэлита" и навеяно одноименной повестью А. Н. Толстого. Тоже из любимых стихов))
Был месяц май...
Избитая строка.
Но месяц был — здесь никуда не деться.
Теперь, когда нам больше сорока,
Мы бережём по каплям наше детство.
Был май.
Катились звёзды в лебеду,
Что поросла у стареньких калиток.
В те дни — себе на счастье и беду,
Я прочитал впервые "Аэлиту".
Меня сжигали радость и тоска,
Звенел, как космос, деревянный город,
И, словно тень от марсианских скал,
Лежала тень киосков на заборах.
Нас было двое.
Улететь на Марс
Нам помогала детская считалка.
И честно забывал я каждый раз,
Что Аэлиту звали просто Галка.
У Аэлит прекрасная душа
И дар чудесный — неземной и ясный:
Умела Галка слушать не дыша,
То, что другим я доверял напрасно.
Но горькая судьба у Аэлит:
Им суждены разлуки и печали.
Пришёл июнь, и Галку увезли.
И Марс — погас.
И звёзды — замолчали.
И всё же сказка не проходит без следа,
И след остался.
На пороге лета
Мы, прежде, чем расстаться навсегда,
Открыли с Галкой новую планету.
Из мягкой глины мы скатали шар —
Размером с мячик.
И на этой глине,
Смущаясь, каждый нацарапал имя
Соломинкой — взамен карандаша.
Потом гвоздик набрали луговых —
Они росли по нашим переулкам.
Ромашки дикой,
кашки и травы,
Которую зовут пастушья сумка.
Мы разожгли огонь на пустыре...
Узор из листьев, стеблей и соцветий
Оттиснули на глиняной планете,
И шарик прочно обожгли в костре.
Он тёплым был, когда его в земле
Зарыли под крыльцом у старой дачи.
...Пускай наш шарик через сотню лет
Найдут другие девочка и мальчик.
Тогда времён сомкнётся долгий круг:
Тогда окаменевшая порода
Ребятам донесёт тепло от наших рук
И запах трав сорок седьмого года.
Давно снесли дощатое крыльцо,
А шарик наш ешё никто не трогал,
И всё ещё не замкнуто кольцо...
Но это не беда в конце-концов,
Меня сейчас другая жжёт тревога:
Что, если вдруг из чёрной глубины,
Хлыстами метеорными избитый,
Придет корабль на край земной орбиты
И даст сигнал для жителей земных?
Рябыми от метеоритных ран
На рубке будут броневые плиты...
И в этой рубке встанет Аэлита
И, сжав волненье, глянет на экран.
И будет ждать ответа, не дыша.
И вдруг увидит обожжённый шар?!.
Он будет чёрный среди чёрной тьмы,
Огнём ракетным начисто спалённый...
И никаких следов травы зелёной.
И никаких следов, что жили мы,
Что жизнь была порою нелегка,
Что много было в ней необъяснимо,
Но небо всё же часто было синим,
И белыми, как вата, облака,
И что любили дети малевать
Большое солнце в уголке рисунка...
И что росла на улице трава:
Полынь, ромашки и пастушья сумка.
Да сгинет страх! И пусть сомкнётся круг
В слиянии земных и звёздных рук...
"Аэлита" и навеяно одноименной повестью А. Н. Толстого. Тоже из любимых стихов))
Был месяц май...
Избитая строка.
Но месяц был — здесь никуда не деться.
Теперь, когда нам больше сорока,
Мы бережём по каплям наше детство.
Был май.
Катились звёзды в лебеду,
Что поросла у стареньких калиток.
В те дни — себе на счастье и беду,
Я прочитал впервые "Аэлиту".
Меня сжигали радость и тоска,
Звенел, как космос, деревянный город,
И, словно тень от марсианских скал,
Лежала тень киосков на заборах.
Нас было двое.
Улететь на Марс
Нам помогала детская считалка.
И честно забывал я каждый раз,
Что Аэлиту звали просто Галка.
У Аэлит прекрасная душа
И дар чудесный — неземной и ясный:
Умела Галка слушать не дыша,
То, что другим я доверял напрасно.
Но горькая судьба у Аэлит:
Им суждены разлуки и печали.
Пришёл июнь, и Галку увезли.
И Марс — погас.
И звёзды — замолчали.
И всё же сказка не проходит без следа,
И след остался.
На пороге лета
Мы, прежде, чем расстаться навсегда,
Открыли с Галкой новую планету.
Из мягкой глины мы скатали шар —
Размером с мячик.
И на этой глине,
Смущаясь, каждый нацарапал имя
Соломинкой — взамен карандаша.
Потом гвоздик набрали луговых —
Они росли по нашим переулкам.
Ромашки дикой,
кашки и травы,
Которую зовут пастушья сумка.
Мы разожгли огонь на пустыре...
Узор из листьев, стеблей и соцветий
Оттиснули на глиняной планете,
И шарик прочно обожгли в костре.
Он тёплым был, когда его в земле
Зарыли под крыльцом у старой дачи.
...Пускай наш шарик через сотню лет
Найдут другие девочка и мальчик.
Тогда времён сомкнётся долгий круг:
Тогда окаменевшая порода
Ребятам донесёт тепло от наших рук
И запах трав сорок седьмого года.
Давно снесли дощатое крыльцо,
А шарик наш ешё никто не трогал,
И всё ещё не замкнуто кольцо...
Но это не беда в конце-концов,
Меня сейчас другая жжёт тревога:
Что, если вдруг из чёрной глубины,
Хлыстами метеорными избитый,
Придет корабль на край земной орбиты
И даст сигнал для жителей земных?
Рябыми от метеоритных ран
На рубке будут броневые плиты...
И в этой рубке встанет Аэлита
И, сжав волненье, глянет на экран.
И будет ждать ответа, не дыша.
И вдруг увидит обожжённый шар?!.
Он будет чёрный среди чёрной тьмы,
Огнём ракетным начисто спалённый...
И никаких следов травы зелёной.
И никаких следов, что жили мы,
Что жизнь была порою нелегка,
Что много было в ней необъяснимо,
Но небо всё же часто было синим,
И белыми, как вата, облака,
И что любили дети малевать
Большое солнце в уголке рисунка...
И что росла на улице трава:
Полынь, ромашки и пастушья сумка.
Да сгинет страх! И пусть сомкнётся круг
В слиянии земных и звёздных рук...
теперь у меня целая полка им занята...) очень мне близки по характеру оказались крапивинские мальчишки 
